Четыре сезона [litres] - Стивен Кинг

– Что ж, – мягко сказал Френч, – уже сам факт, что пришли именно вы, наводит на определенные мысли.

– Да, наверное. Очень хорошо. – В правой руке дымилась сигарета. Старик выпрямился и задрал подбородок. В его осанке и сосредоточенности было что-то прусское, как в фильмах про войну, которые Эд смотрел в детстве. – У моего сына и невестки не складывается семейная жизнь, – произнес Боуден, четко выговаривая слова. – Я бы сказал, совсем не складывается. – Его голубые глаза неотрывно следили за Френчем. Тот раскрыл папку, лежавшую на столе. Листков в ней было немного.

– И вы считаете, что это негативно сказывается на успеваемости Тодда?

Боуден чуть подался вперед, глядя Эду прямо в глаза. Выдержав долгую паузу, Боуден произнес:

– Его мать пьет.

И снова выпрямился.

– О Господи! – отреагировал Эд.

– Да, – подтвердил старик, мрачно кивая. – Мальчик рассказывал мне, как он два раза заставал ее на кухне – она спала прямо за кухонным столом. Тодд знает, как болезненно относится к этому мой сын, поэтому ему пришлось самому разогреть себе еду и заставить мать выпить много кофе, чтобы та к возвращению Ричарда пришла в себя.

– Ужасно! – сказал Эд, хотя ему доводилось выслушивать истории и похлеще. Например, о матерях, сидящих на героине, или отцах, вдруг поднимавших руку на дочерей… или сыновей. – А миссис Боуден не пыталась обратиться с этой проблемой к врачу?

– Мальчик пробовал ее уговорить, но, мне кажется, ей просто стыдно. Если дать ей немного времени… – Он махнул рукой, и сигарета, описав круг, оставила в воздухе кольцо дыма, которое начало медленно рассеиваться. – Вы меня понимаете?

– Да, конечно, – кивнул Френч, невольно восхитившись кольцом дыма. – Ваш сын… отец Тодда…

– Он виноват не меньше! – резко оборвал его Боуден. – Приходит поздно, ужинают без него, даже вечером он может сорваться на работу… Если честно, мистер Френч, по-настоящему он женат на работе, а не на Монике. А я считаю, что на первом месте должна быть семья, а уж потом все остальное. Вы со мной согласны?

– Совершенно согласен, – искренне подтвердил Эд. Его отец работал ночным сторожем универмага в Лос-Анджелесе, и он видел его только по выходным и на каникулах.

– Так что и здесь все не так просто, – сказал Боуден.

Френч понимающе кивнул и, чуть подумав, спросил:

– А что ваш второй сын, мистер Боуден? Э-э… – Он сверился с записями. – Гарольд? Дядя Тодда?

– Гарри и Дебора перебрались в Миннесоту, – сообщил Боуден, и это была правда. – Он преподает там в университете. Вряд ли Гарри сможет вернуться, да и просить об этом не очень-то честно. – На его лице появилось горделивое выражение. – А вот у них образцовая семья!

– Понятно. – Френч еще раз сверился с записями и закрыл папку. – Мистер Боуден, я вам очень признателен за откровенность. И в свою очередь, буду откровенен с вами.

– Благодарю вас, – вежливо отозвался Боуден.

– К сожалению, наши возможности ограничены. В школе работают шесть воспитателей, и у каждого больше сотни подопечных. У моего нового коллеги, мистера Хепберна, их сто пятнадцать. А сейчас такое время, что поддержка нужна почти всем подросткам.

– Разумеется. – Боуден решительно раздавил окурок в пепельнице и скрестил руки на груди.

– Существуют проблемы, справиться с которыми не в наших силах. И самые распространенные из них – это наркотики и семейные неурядицы. Слава Богу, что у Тодда нет интереса к амфетаминам, мескалину или «ангельской пыли».

– Боже упаси!

– И зачастую, – продолжил воспитатель, – мы совершенно бессильны. Это очень печально, но такова правда жизни. Обычно первыми, кого выбрасывает система, которую мы пытаемся держать на плаву, оказываются хулиганы – замкнутые и нелюдимые ребята, которые даже не пытаются взяться за ум. Они просто плывут по течению и переходят из класса в класс или ждут, пока подрастут и смогут бросить школу, не спрашивая родителей. А потом попадают в армию и на автомойки, а дев чонки выскакивают замуж. Вы меня понимаете? Я специально не подбираю слов. Наша система работает вовсе не так, как хотелось бы.

– Я ценю вашу откровенность.

– Но когда в жернова машины попадают ребята вроде Тодда, больно видеть, как ломаются их судьбы. В прошлом году он был среди лучших учеников, а по английскому – вообще первым. У него определенно есть литературный талант, а это такая редкость для нынешнего поколения, чьи взгляды формируются только телевидением и местным кинотеатром. Я разговаривал с учительницей, которая в прошлом году вела у Тодда язык. Она сказала, что он написал лучшее сочинение за все двадцать лет ее педагогической практики. На тему немецких концлагерей во время Второй мировой войны. Она даже поставила ему пять с плюсом, чего никогда раньше не делала.

– Я читал это сочинение, – заметил Боуден. – Очень хорошее.

– Он также отлично успевал по естествознанию и обществоведению. Конечно, по математике он вряд ли достиг бы выдающихся успехов, но уровень знаний был вполне приличным… Он уверенно шел в учебе по восходящей… но в этом году все изменилось. Причем изменилось кардинально. Вот в общем-то и все.

– Понятно.

– Я не могу смириться с тем, что Тодд катится вниз, мистер Боуден. Что же до летней школы… Буду с вами откровенен! Таким мальчикам, как Тодд, она может принести больше вреда, чем пользы. Летняя школа для неуспевающих учеников, переходящих в старшие классы, это настоящий зверинец! Сборище обезьян и гиен, целый сонм кретинов. Совсем неподходящая для Тодда компания.

– Еще бы!

– Так давайте постараемся этого избежать. Я предлагаю мистеру и миссис Боуден походить к семейному психологу. Разумеется, все будет конфиденциально. Службу доверия возглавляет мой хороший приятель Гарри Аккерман. И мне кажется, что эта идея должна исходить не от Тодда, а от вас. – Эд ободряюще улыбнулся. – Может, к июню все и наладится. Такое вполне возможно.

Однако Боуден воспринял предложение без всякого энтузиазма.

– Им это точно не понравится, а виноватым во всем они сделают мальчика, – сказал он. – Ситуация очень деликатная, и тут важно не навредить. Мальчик обещал мне налечь на учебу. Он сам переживает из-за плохих отметок. – При этих словах Боуден загадочно улыбнулся, но чему именно, Эд Френч так и не понял. – Вы даже представить не можете, насколько сильно.

– Но…

– И на меня они станут смотреть косо, – быстро добавил Боуден. – Наверняка! Моника всегда считала, что я вмешиваюсь не в свое дело. Я стараюсь держаться в стороне, но вы сами видите, что происходит. Мне кажется, сейчас надо просто переждать… какое-то время.